Андрей поднял глаза от телефона. Жена стояла в дверях спальни, бледная, с дрожащими губами. Он знал этот взгляд — когда терпение кончилось окончательно. — Свет, ну давай спокойно… — Спокойно? — голос сорвался. — Три недели! Три недели я молчала, пока она расхаживает тут в моем халате, готовит твой любимый гуляш и намекает, что я картошку неправильно чищу! Мать Андрея, Нина Васильевна, появилась в коридоре как по команде. Невысокая, крепко сбитая женщина с короткой химической завивкой и взглядом, привыкшим все контролировать...

— Подпиши, чего ты упираешься, — голос Павла дрогнул, но он пытался сделать его твердым. — Ну не чужой же я тут. Надя стояла у окна, прижимая к груди папку с документами так, будто там лежал не простой договор, а что-то живое, упрямо бьющееся. — Еще раз мне эту бумагу под нос подсунь, — тихо сказала она, не оборачиваясь, — и я сама тебе дверь открою. В обе створки. Кухня сразу будто съежилась. Холодильник затарахтел громче, капли из плохо закрученного крана зазвучали отчетливее. Павел сглотнул, сжал и разжал пальцы...