Тамара Игоревна вплыла в их с Ольгой квартиру не как скорбящая мать, а как ледокол «Ленин» в финский залив – с оглушительным скрежетом и ощущением необратимой катастрофы. Она не вошла, не ввалилась, а именно вплыла, окутанная плотным, удушливым облаком валерьянки и какого-то терпкого, забытого парфюма. Это был запах из той, прошлой жизни, где еще существовал ее муж Виктор, а вместе с ним – понятный и предсказуемый порядок вещей. Павел помнил этот запах до мельчайших оттенков. Он пропитал их маленькую прихожую, осел липкой пленкой на спинке дивана, въелся в занавески и, казалось, даже в обои...

Мой утренний ритуал был отточен годами: первое, что я делал, открыв глаза — брел на кухню, чтобы включить турку. Густой, терпкий аромат был для меня не просто запахом кофе. Это был запах пробуждения, сигнал к началу дня. Без этой чашки я не мог мыслить, не мог говорить с людьми, чувствовал себя разбитым и раздраженным. И вот в один прекрасный понедельник, глядя на кофейную гущу на дне чашки, я поймал себя на мысли: а кто здесь главный? Я управляю своей бодростью, или эта темная жидкость управляет мной? Так начался мой месячный эксперимент по отказу от утреннего кофе...