Тяжелый свинцовый сумрак зимнего вечера медленно затягивал небо над Москвой, превращая окна многоэтажек в тусклые, недружелюбные прямоугольники. В одной из таких бетонных коробок, на двенадцатом этаже, в просторной, но до безобразия захламленной гостиной, стояла у окна Виктория. Пальцы её судорожно сжимали подол старого, некогда любимого халата. «Больше я не в силах это терпеть», — прошептала она в стекло, за которым кружилась колючая снежная крупа. Голос был тихим, почти беззвучным, но от этого слова казались лишь громче...

Марина остановилась перед зеркалом в прихожей. Тусклый свет лампы неприятно подчеркивал морщины в уголках глаз. Сорок пять лет — возраст, когда уже сложно начинать жизнь сначала. Она поправила волосы и накинула шарф. В квартире было тихо, только тикали часы на кухне. Входная дверь хлопнула ровно в семь вечера. Павел, как всегда, пришел с работы точно по расписанию. Марина слышала, как он снимает ботинки, как вешает пальто на крючок, а потом заходит на кухню, чтобы поставить чайник. — Ужин в микроволновке, — крикнула она из комнаты...