Электричка была полупустой. Я села в самом конце вагона, у окна, и смотрела на уходящий город. У меня было три актива: дневник, флакон с ядом и знание. И гигант против меня: целая система, встроенная в закон, бизнес и медицину. Но у меня было еще кое-что. Ярость. Чистая, неразбавленная ярость. Не инстинкт самосохранения, а осознанная, холодная ненависть к женщине, которая решила, что может распоряжаться жизнями, как шахматными фигурами. Которая отравила собственного сына, чтобы преподать ему урок...