– Инга, ты меня вообще слушаешь? Я тебе не о погоде рассказываю! – голос матери в телефонной трубке звенел от плохо сдерживаемого раздражения. – Люсеньке жить негде! Ты понимаешь это или нет? Её же на улицу выкинут, как котенка! Инга устало прикрыла глаза, массируя пальцами виски. Гудение огромного комплекса «Фуд-Сити», где она работала администратором, кажется, въелось в самый мозг и не отпускало даже сейчас, в тишине их с мужем маленькой кухни. За окном сгущались сумерки, зажигались фонари, а в душе у Инги, наоборот, всё темнело...

— Я подаю на развод, Эдик. Ева произнесла это тихо, почти беззвучно, но слова повисли в воздухе, пропитанном запахом вчерашнего коньяка и жареной картошки, с оглушительной громкостью. Она стояла посреди их кухни, идеально вычищенной, где каждая кастрюлька знала своё место, и смотрела на мужа. Эдик, развалившийся в кресле с утренней газетой, медленно опустил её. Его лицо, обычно благодушное и слегка одутловатое, вытянулось в изумлении. Он моргнул раз, другой, а потом губы его дрогнули в усмешке. —...