— Поздно уже извиняться, — сказала Антонина Фёдоровна, но голос её дрогнул. — Прожито. Не вернёшь. — Я тоже виновата, — не должна была ставить ультиматумы. Надо было по-другому, мягче. Но я привыкла, что мои слова закон. Всю жизнь так прожила. Одна растила дочь, потом тебя растила, когда твоя мать умерла. Привыкла решать за всех. А ты выросла, захотела сама жить. И я не смогла отпустить. Они смотрели друг на друга через стол, две женщины, связанные кровью и разделённые гордостью и годами молчания...

— И всё-таки, Варюша, рано или поздно вам придётся об этом серьёзно поговорить, — Ксения Николаевна поставила чашку на стол и внимательно посмотрела на невестку. — Ты же понимаешь, что сейчас всё хорошо, но жизнь непредсказуема. Варя подняла взгляд от праздничного торта, который украшала цветной посыпкой. Сегодня их дочери Кристине исполнялось четыре года, и квартира была полна гостей. Не лучшее время для таких разговоров. — Ксения Николаевна, давайте обсудим это позже, — спокойно ответила она, продолжая аккуратно выкладывать разноцветные конфетти вокруг цифры «4» из шоколада...