Сентябрьский вечер выдался прохладным, и в квартире Татьяны царила суета последних приготовлений. Сегодня Максиму исполнялось тридцать пять, и его мать Валентина Сергеевна настояла, чтобы празднование проходило именно у молодых супругов дома. — Какой смысл тратить деньги на ресторан? — заявила свекровь, едва переступив порог с утра. — Дома уютнее, да и готовишь ты неплохо. Правда, салат оливье могла бы и получше сделать. Татьяна промолчала, раскладывая по тарелкам нарезку. За пять лет замужества Татьяна привыкла к колкостям свекрови, но сегодня каждое замечание резало особенно болезненно...

«Пусть теперь ваш сын сам с собой живёт», — ледяным тоном сказала я и пошла за чемоданом. Свекровь смотрела на меня с торжествующей ухмылкой, предвкушая, как я приползу обратно через неделю. Она смеялась мне в лицо, пока я швыряла вещи в чемодан. Она не знала, что за этим спектаклем наблюдает ещё одна пара глаз. Глаза человека, который молчал тридцать лет. И который вот-вот произнесёт слова, от которых она застынет от ужаса... — Марина, ты опять не досолила! — Голос Тамары Игоревны, резкий и неприятный, как скрежет ножа по стеклу, ворвался в тишину кухни...