Все началось с чашки. Вернее, с липкого, коричневого кольца, которое она оставила на белой столешнице из искусственного камня. Я вытирала ее уже в третий раз за утро, а она появлялась снова, как упрямое родимое пятно. Лёшкино клеймо. Знак его присутствия в моем идеальном, выстроенном по линеечке мире. — Лёш! — мой голос, как я и хотела, прозвучал не раздраженно, а устало-заботливо. Это был мой фирменный тон, отточенный годами материнства. Тон праведной мученицы. — Ты опять поставил чашку без подставки!...

Дома я достала документы из детдома и стала изучать их внимательнее. Анна Владимировна Соколова, 1965 года рождения. Если она жива, ей сейчас пятьдесят девять лет. В справке от участкового было написано: соседи жаловались на шум, плач ребёнка. Когда дверь вскрыли, меня нашли одну. Анна исчезла за три дня до этого. Начало этой истории читайте в первой части. — Три дня трёхлетний ребёнок был один в квартире, — прочитал вслух мой муж Сергей. — Как ты выжила? — Видимо, запасы еды были. И соседи же слышали плач...