Письмо пришло без имени. На конверте — только адрес и аккуратный женский почерк. Она вскрыла его машинально, как извещение из лавки. А потом — застыла. «Передайте это Михаилу. Если он ещё жив… он поймёт, почему я ушла тогда без слов». Михаил был её мужем. Уже три года. А это — почерк той, кого никто не называл, но все помнили. Той, что ушла. Той, что, может быть, возвращается через бумагу. Но если он узнает — он вернётся. Не к ней. А в то, что было до неё. Конверт лежал на подоконнике, как будто...

— Я докажу, что невеста тебе изменяет, — заявила мать, — и заставлю тебя ее бросить! Не хочу, чтобы внуков мне рожала прости Господи! — Ну да, я купила те запонки, — призналась Ирина Тимофеевна, — и чек я подкинула. Знала, что краля твоя даже в химчистку сама съездить не способна. Она ж деловая у тебя! Над тобой, сынок, весь город уже смеется, только ты ничего не замечаешь! Я для того, что ли, тебя рожала, чтоб ты на этой поганке женился и пропал?! Не бывать свадьбе! *** Слава, заглядывая в глаза...