Анна волоком затащила коробку в прихожую, уронила рядом с ботинками и скептически на нее уставилась. На наклейке значилось ее имя, но подпись выглядела... как будто ее выводили левой ногой во время землетрясения. — Ну ладно. Что там теперь? — пробормотала она и вскрыла коробку ключами. Внутри — никакой привычной флористической чепухи, ни упаковки лент, ни семян. Аромата лаванды не было даже в воспоминаниях. Только — груда открыток. Черно-белые, плотная бумага, каждая — с иллюстрацией, будто нарисованной...

— Мам, а почему папа больше не смеется? Вопрос прозвучал между укусом яблока и очередной попыткой нацепить носок. Марина замерла с расческой в руках. Четырехлетняя Алиса смотрела снизу вверх — честно, прямо, как умеют только дети. — Папа устает на работе, солнышко. Взрослые иногда забывают смеяться. — А ты тоже забудешь? Марина присела на корточки, поправила дочке челку. — Никогда. Обещаю. Но уже тогда, произнося эти слова, она чувствовала, как что-то внутри дрожит. Тонкая струна, готовая лопнуть от малейшего напряжения...