Воздух в машине сгустился до такой степени, что, казалось, его можно резать ножом. Степан вцепился в руль, его лицо окаменело, а желваки ходили ходуном. Он молчал, но это молчание было громче любого крика. Полина тоже не произносила ни слова. Она смотрела в боковое стекло на мелькающие деревья и думала о том, что её жизнь только что совершила крутой, непредсказуемый вираж и летит куда-то в неизвестность. Чувства внутри неё перепутались в тугой, вибрирующий клубок: горькая насмешка, холодная ярость и странное, почти истерическое облегчение...