Майский день начинался с того, что казалось началом самого большого приключения в жизни. Арина стояла посреди своей солнечной кухни, положив ладони на огромный, тугой живот, и прислушивалась к сигналам тела. Схватки, начавшиеся ночью как лёгкие, почти неощутимые потягивания, к утру обрели чёткий, неумолимый ритм. Каждые двадцать минут, потом пятнадцать, потом десять. Муж, Антон, метался по квартире, забыв надеть носки, хватая то сумку, то документы, то бутылку с водой. — Всё, — сказала Арина спокойно, хотя внутри всё дрожало от страха и предвкушения...

В столичной "двушке", куда семья актеров только-только перебралась, стоял страшный грохот. Казалось, рушатся стены. Дочь Татьяна шла из школы, услышала этот шум, и забежав на панике в квартиру, застала в коридоре апокалиптическую картину. Посреди комнаты стоял народный любимец, добрейший "дед" советского кино Иван Петрович Рыжов. Лицо перекошено от ярости, в руке - тяжеленный чугунный утюг. Этим утюгом он методично, с крестьянским замахом, превращал в щепки дорогой финский кухонный шкаф. Шкаф, видите ли, не пролезал в дверь кухни...