Деда Матвея мы хоронили во вторник. День выдался таким, что и врагу не пожелаешь: мороз под тридцать, ветер воет, как голодный волк, а небо серое, низкое, будто крышка гроба. Земля на погосте промерзла на метр — копщики из матерились, ломая ломы, но ямку вырыли. Я остался в доме один. Наследник. Дед завещал мне этот сруб, крепкий еще, пятистенный, и участок у леса. Я планировал переночевать, разобрать вещи, а утром ехать в город. Поминки были скромные. Соседка, баба Шура, принесла блинов и кутьи...