– Как думаете, как вас запомнят граждане России? – Не знаю. Честно говоря, сейчас этот вопрос меня меньше всего волнует, потому что я вижу, что я могу сделать для своей страны, и я собираюсь это сделать. Скорее всего, шахматная слава и биография зачастую перебивают все остальное, но я надеюсь, что мне удастся сделать еще что-то, сопоставимое с тем, что мне удалось сделать в шахматах. – В шахматах вы были супермастером своего ремесла, а в политике стать супермастером не получилось. Не думаете, что в 2005-м перейти из шахмат в политику было большой ошибкой? – Нет...

Я была всего лишь горничной, пока не нашла портрет своего мёртвого отца в кабинете самого могущественного человека в городе. — Сэр, а почему мой папа изображён на этом портрете? — дрожащим, едва слышным голосом, в котором смешались страх и отчаянная надежда, спросила юная Эмили Картер. Её тонкий палец, обычно привыкший лишь бережно смахивать пыль с дорогих безделушек, был теперь направлен на массивную картину в позолоченной раме, гордо висевшую за массивным дубовым письменным столом. Казалось, сама воздушная пыльца в солнечном луче замерла, застигнутая врасплох этим дерзким вопросом...