Она смеялась не потому, что ей было весело. Она смеялась, потому что ей было удобно. Поминальный стол стоял в нашем же дворе — в тесной кухне на первом этаже, где всё всегда пахло укропом, старым линолеумом и чужими оценками. На плите кипятился чайник, кто-то резал хлеб, кто-то шептал: «бедная», кто-то, наоборот, смотрел так, будто я пришла на свой собственный позор. Я сидела на стуле у окна и чувствовала себя как человек, которого забыли вынуть из воды: мокрая внутри, тяжёлая, глухая. Мужа похоронили утром...