Я была всего лишь горничной, пока не нашла портрет своего мёртвого отца в кабинете самого могущественного человека в городе. — Сэр, а почему мой папа изображён на этом портрете? — дрожащим, едва слышным голосом, в котором смешались страх и отчаянная надежда, спросила юная Эмили Картер. Её тонкий палец, обычно привыкший лишь бережно смахивать пыль с дорогих безделушек, был теперь направлен на массивную картину в позолоченной раме, гордо висевшую за массивным дубовым письменным столом. Казалось, сама воздушная пыльца в солнечном луче замерла, застигнутая врасплох этим дерзким вопросом...

Эти слова пришли вместе с уведомлением из банка о списании платы за ипотеку. Два обычных, бытовых события, два кирпичика в стене нашего общего быта. «Дорогой, я сегодня задержусь на работе, не жди ужинать. Поцелуй Лизу». Я прочел это сообщение, стоя у плиты, помешивая детскую кашу для нашей дочки. Лиза, моя шестилетняя принцесса, в это время старательно выводила в раскраске единорога, высунув кончик языка от усердия. На экране телефона горели эти слова, а в ушах стоял ровный, спокойный гул нашего дома — холодильника, часов на кухне, моего собственного дыхания...