Ровно в восемь утра гудит соседка с пылесосом. Звук проходит сквозь перекрытие как гвоздь в висок. Валентина закрывает глаза, считает до десяти, но начинает считать с ненависти, а заканчивает усталостью. Больше всего устала считать. Ей пятьдесят шесть. Ровно пятьдесят шесть, хотя в профиль напишет пятьдесят три. Или четыре? Ладно, потом решит. Главное — фото с фильтром, это точно. Муж умер четыре года назад. За эти четыре года она привыкла дышать в одиночестве. Или не дышать — просто существовала, как старая аквариумная рыба, которая забыла, что когда-то плавала...

Алёна мыла пол в коридоре, стараясь не пропустить ни одну щелочку между плинтусами. Вода была теплой, пахла сосной, а за окном медленно опускался вечер. Она слышала, как за стеной тихо сопела во сне их дочка, маленькая Вероника. В эти минуты тишины дом казался уютным и безопасным, настоящим гнездышком. Дверь резко открылась. В прихожей, отбрасывая на стены длинные тени, стоял Максим. Он снял пальто, бросил его на вешалку, и его взгляд скользнул по влажному полу, по тряпке в руках у жены. — Опять наводишь блеск? — произнес он, и в его голосе не было ни капли тепла...