В комнате пахло бедой. Не болезнью, не смертью — именно бедой. Светлана узнала этот запах сразу: спёртый воздух, немытое тело, засохшая еда. Так пахнет, когда человек решил похоронить себя заживо. На кровати под скомканным одеялом лежала её двоюродная сестра. Та самая Ирка, с которой они в детстве воровали клубнику с соседского участка и до ночи болтали на даче под звёздами. А теперь Ирка лежала тут уже полгода. И не собиралась вставать. Светлана приехала без предупреждения. Позвонила с вокзала: мол, встречайте, я уже в вашем Саратове, через двадцать минут буду...

Июль в тот год выдался знойным, тягучим, словно мед. Воздух в дачном поселке «Сосновый бор» дрожал от жары, и только к вечеру, когда солнце цеплялось за верхушки вековых елей, на землю опускалась долгожданная прохлада. Валентина Ивановна сидела на веранде, перебирая черную смородину. Ягоды глухо стукались о дно эмалированной миски — звук, знакомый с детства, успокаивающий. Руки у неё были темными от ягодного сока и въевшейся земли. «Рабочие руки», — как любил говорить её покойный муж, Виктор. Он всегда целовал эти ладони, даже когда они были шершавыми и в цыпках...