Последний глоток холодного чая был горьким. Я сидела на кухне, пытаясь закончить отчет, который все никак не давался из-за усталости. За окном давно стемнело, а тишину в квартире нарушал только стук моих пальцев по клавиатуре. Я ждала Артема. Он задерживался, как часто бывало в последнее время. Ключ скрипнул в замке ровно в десять. Я уже собралась сказать что-то про холодный ужин, но он вошел не один. За ним, громко переговариваясь, ввалились его мать, Галина Ивановна, и старший брат Максим с женой Ириной...

Мамина любовь не пахнет оладьями и лаской. Она пахнет ледяным ветром, что гуляет по нашей избе, и горьким дымом папиной самокрутки. Я знала это с тех пор, как себя помнила. Но в тот вечер, когда за отцом пришли, я узнала и другое: та женщина, чью любовь я тщетно пыталась заслужить все десять лет своей жизни, — мне вовсе не мать. А единственное, что могло спасти папу, было спрятано под корнями старой берёзы... той самой, где мама нашла свою смерть. Сибирская зима 1946 года выдалась лютой. Снег заметал избы по самые окна, а мороз сковал реку крепким льдом...