Вечер тёк ровно, как манка без комочков: на плите — суп, в коляске сопел Мишка, в телефоне от мужа короткое «задержусь». Юля накинула на себя куртку и, не снимая домашние тапочки — ну на минутку же! — спустилась этажом ниже к сестре: передать банку бульона и забрать у Наташи отжатые ползунки. Подъезд дремал в тёплой сырости: пыльные почтовые ящики, запах куриного бульона, кот, который всегда лежит на коврике у третьей квартиры. — Наташа? — позвала она шёпотом, чтобы не разбудить сына. Коляска скрипнула, будто возражая: «Домой пора»...

Утро началось как обычно: чайник посвистывал, на подоконнике тянулись к свету две толстые фиалки, кошка деловито мяукала, будто подгоняла меня. Я протёрла стол, убрала сушёную посуду в шкаф и выглянула во двор. Сергей возился с воротами: смазывал петли, проверял, не провисает ли створка. Снег ещё не выпал, но сырость уже стояла такая, что к вечеру всё железо покрывалось налётом, как будто ржавчина подплывает волнами и останавливается у самого края. — Чай будешь? — крикнула я. — Сейчас, — ответил он, не разворачиваясь...