Если бы кто-то осмелился предсказать мне ещё год назад, что я не просто отдалюсь, а оборву до основания всё, что связывает меня с собственной дочерью — я бы, не задумываясь, влепила пощёчину за такие мерзкие слова. Или, если это был бы близкий человек, просто рассмеялась бы в лицо: горько, с обидой и непониманием, мол, да как вообще можно такое придумать? Ведь вся моя жизнь — от первого вздоха после её рождения — вращалась вокруг неё, как планета вокруг солнца. Вероника. Моё солнце, моя боль, моя гордость, моя суть...

Я больше не выдержала. Внутри всё кипело, и слова вырвались сами: — Ты пообещал им жить у нас? Отлично. Тогда снимай номер в отеле и катитесь туда всей роднёй — без меня! Мой голос прозвучал так резко, что даже мне самой стало страшно. В кухне будто воздух сгустился — чайник зашумел, а я стояла перед ним и впервые в жизни сказала всё без намёков, без улыбок, без привычного «потерплю». Я ставила чайник, и кухня наполнилась тихим шипением пара. Всё казалось обычным вечером: аккуратно разложенные тарелки, мягкий свет из коридора, часы тикают на стене...