Николай -Сколько можно, Надь?- я в очередной раз рыкнул на жену, она отвернулась. Когда она успела превратиться в такое непонятное создание? Ну сказал же раз, нет опять. Я стоял на светофоре и смотрел на отвернувшуюся в другую сторону жену, зло во мне так и кипело, нехорошие, обидные слова, были готовы сорваться с языка, ну что за... Жена обиженно сопела, будто паровоз. Ну давай, давай ещё поплачь, - недовольно думаю я. Мы подъехали к дому, сидит в машине, о боги, надо же ей дверь открыть, точно...

Ключей у нее больше не было, только воспоминания. Она стояла под окном и вспоминала запах его одеколона, тёплый свет на кухне. Снег ложился на плечи — как прощение, которого не будет. Знаете, как бывает, когда весь мир вдруг становится черно-белым? Еще вчера ты видела цвета, а сегодня их просто нет. Будто сама жизнь наказывает за совершенные ошибки. Прежде чем подняться в квартиру, Аня постояла у подъезда, глядя на окна четвертого этажа. Свет горел — значит, Герман дома. Она глубоко вздохнула и толкнула дверь подъезда...