В квартире пахло валерьянкой и безысходностью. Этот запах Кристина узнала бы из тысячи. Так пахнет крах. Мать, Антонина Сергеевна, сидела на диване, обхватив голову руками. Она раскачивалась из стороны в сторону, как китайский болванчик, и тихо подвывала. Кристина стояла перед открытым сейфом. Тяжелая дверца была распахнута, а внутри — зияющая, звонкая пустота. Ни бархатных коробочек, ни фамильного колье с сапфирами, которое бабушка прятала в войну, ни перстней, ни даже золотых коронок деда, которые мать хранила «на черный день»...