Колёса вездехода врезались в синюю пыль, разметали её жёсткими чёрными протекторами, подарив мельчайшим частицам на некоторое время состояние полёта и свободы. В разреженной атмосфере лёгкая взвесь ещё с минуту повертелась в воздухе, будто провожая удаляющийся транспорт, а потом медленно осела на землю, укрывая две рельефные полоски, протянувшиеся сквозь пустошь вслед за четырёхосным «Эксплорером». В салоне почти не трясло — дорогое оборудование требовало бережного обращения, лишь едва различимый...

Капля жира застыла на краю тарелки, похожая на слепую, жемчужную слезу. Карина Круглова стояла у раковины, упираясь влажными ладонями в холодный гранит столешницы, и смотрела на гору немытой посуды, высившуюся, как немой укор. За окном пылало багровое зарево заката, окрашивая кухню в тревожные, угасающие тона. Она даже не заметила, как пролетел день. Снова. Руки сами потянулись к губке — этот жест стал рефлексом, частью мышечной памяти, вытравленной годами. Вымыть, протереть, загрузить, приготовить...