Я помню, как звякнула вилка о край фарфоровой тарелки. Звук был тонкий, неприятный, словно кто-то провел ногтем по стеклу. В ресторане играл приглушенный джаз, пахло дорогим парфюмом и запеченной уткой, а за окном по запотевшему стеклу стекали жирные капли октябрьского дождя. Дмитрий сидел напротив меня. Мой Дима. Человек, с которым через две недели мы должны были стоять в ЗАГСе. На нем была та самая голубая рубашка, которую я подарила ему на годовщину, и он теребил манжету — нервный жест, который я раньше находила милым...