В садовом товариществе "Гидроникель" под Санкт-Петербургом, в Выборгском районе, раздался крик, который услышали только лесные птицы и редкие соседи. Алена Маслянова, 50-летняя дрессировщица с 30-летним стажем, зашла в вольер покормить свою любимицу — медведицу Варю, которую растила с двухмесячного слепого медвежонка, как родного ребенка. Вольер, собранный мужем Максимом из металлических прутьев и сетки, стоял на их 15-сотковом участке, окруженный забором с колючей проволокой, — здесь супруги Масляновы...

Есть такое утро, когда всё идёт по плану: кофе, халат, документы, первые пациенты — вакцинации, анализы, ничего героического. А потом приходит она. Женщина с лицом “на грани нервного срыва”, в руках — переноска, внутри — тихая буря на четырёх лапах. — Доктор, спасайте! — Что случилось? — Она... не ходит в лоток! Я киваю. Всё ясно: типичный случай “кошачьей демократии”. — А куда ходит? Женщина морщится, будто я задал неприличный вопрос. — В тапок. — В какой? — В мужнин. — А в ваш? — В мой — нет! — Значит, избирательно, — делаю я вывод...