Когда дочь впервые произнесла это вслух, я даже не сразу поняла смысл. Слова прозвучали, как что-то инородное в нашей уютной кухне, пахнущей свежезаваренным чаем с мелиссой. — Мама, ну… разменяй «трешку», — Лена смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескался животный страх, — мы с Сашей всё вернём. Это временно. Ты же знаешь, он исправится. Слово «разменяй» долго и глухо отдавалось в голове, как удар молота. Мою «трешку». Ту самую, которую мы с покойным мужем двадцать лет выплачивали, отказывая себе во всём...

Декабрь в этом году выдался в Москве пакостным. Не золотым и торжественным, как на открытках, а гнилым, промозглым, с тем серым, пробирающим до костей дождем, который, кажется, идет не с неба, а сочится прямо из воздуха. Нина Петровна стояла на остановке, плотнее запахивая воротник старенького драпового пальто. Пальто было хорошее, финское, купленное еще в «тучные» годы, когда муж был жив, а доллар стоил тридцать. Сейчас оно уже потеряло лоск, кое-где потерлось на рукавах, но грело исправно. В отличие от мысли о том, что дома снова ждет «вторая смена»...