— Ты купила грудинку? Не забудь, Светлана Анатольевна ест только «Рублевскую». И сыр пусть нарежут в магазине, у тебя вечно то толсто, то прозрачно. Яна молча кивнула, завязывая потуже пакет с мусором. Голос Вадима, ровный и лишенный всяких эмоций, кроме легкого снисхождения, уже привычно ложился на плечи невидимым грузом. Утром он был особенно требовательным. Его сорокапятилетие, которое они собирались отмечать в субботу, превратилось в подобие государственной важности проекта, где Яна была рядовым исполнителем, а он — генеральным директором, не терпящим промахов...

Кап. Кап. Кап. На пол падают густые, темные капли. Лис сначала тупо смотрит на грязный старый линолеум, а потом пол и соседняя стена начинают медленно накреняться. Сесть! Немедленно запрокинуть голову! Сядь! Он плюхнулся на скрипучую табуретку. Головокружение захватило его, будто стремительное течение, и понесло. Он плыл, словно это была не кухня, а надувная лодка. А над головой, вместо давно потухшей лампочки, сияло уютное желтое солнце… Когда головокружение прекратилось, он провел ладонью по лицу и увидел кровь...