Небо над Тывой полыхало стальным оттенком — словно не вечер опускался на землю, а кто-то выливал ртуть из дырявого мешка. Миражи света ходили по пустому горизонту, колыхались над сгнившими полями, будто само пространство теряло форму. Ветер тянулся с востока — сухой, пыльный, несущий запах золы, крови и чего-то ещё... трудноописуемого, но сразу заставляющего сердце биться чаще. Именно тогда они поняли — назад дороги уже не будет. Фургон ФСБ заглох, чихнув, словно задыхаясь. Сидевший за рулём майор Николай Туманов выругался сквозь зубы, хлопнул по панели, повернулся к остальным...

Скрип половиц под босыми ногами стал для меня привычным звуком: на даче всё напоминало о времени, которое здесь будто застыло и не спешило уходить. Вечерний свет ложился косыми полосами на деревянный стол, где когда-то мы с Игорем строили из спичек мосты и корабли. Я опустился на лавку, ощущая, как холод дерева проникает сквозь рубашку, и задержал взгляд на старой веранде. Она была для нас чем-то вроде штаба — здесь рождались планы, вспыхивали споры и наступали примирения, обсуждались мелочи, которые тогда казались важнее всего...