Для Ларисы подготовка к Новому году всегда была священнодействием. Этот ритуал начинался не тридцать первого декабря, а задолго до него, в первых числах месяца, когда с антресолей извлекалась старая картонная коробка, перевязанная выцветшей бечевкой. В этой коробке, укутанные в пожелтевшую от времени вату, спали своей стеклянной жизнью сокровища ее детства: неуклюжий космонавт из толстого стекла, домик, покрытый искусственным снегом, и, конечно же, часы, на которых стрелки навсегда замерли без пяти двенадцать...

В прошлый Новый Год отказался от оливье. В следующий попробую от мандаринок отказаться — надо же выяснить отчего мне так хреново 1 января.