Лес — это книга. Я всегда так считал. Каждая тропа — строка, каждое дерево — буква. Я, Анатолий, лесничий, и я умею читать эту книгу. Я знаю язык мха, который всегда растет с северной стороны, и язык ручья, который всегда ищет самый короткий путь вниз. Мой отец был лесничим, и дед тоже. Мы, Ковалевы, — потомственные чтецы этого великого, молчаливого текста под названием Куделин бор. Я знаю его наизусть. Каждую поляну, каждый овраг, каждое дерево с отметиной от старой молнии. По крайней мере, я так думал...

— Больше такую хлипкую не бери, — оглядывая покойницу, качнул головой Кощей. — Соплёй, поди, перешибло? — В Хтони от меня убежала. На самое Пламя напоролась. Лицо у лежащей в гробу было тёмное, обгорелое; удивлённо приподнялись, да так и не опустились брови. Кощей вздохнул, нагнулся, сложил крест-накрест на тощей девичьей груди белые руки. — Смотри-ка, и запачкаться не успела. Ни пятнышка. — Боялась потому что. Пламени боялась. Вот и угодила прямо к нему. — Чего боишься, то и сбывается, — покивал Кощей...