Я зашел, сбросил мокрые ботинки и сразу почувствовал запах – Лена опять пекла свой любимый яблочный пирог с корицей. Этот аромат был символом нашего дома, уюта, который мы с такой любовью создавали последние два года. Я прошел на кухню. Лена стояла у плиты, напевая что-то себе под нос, ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок. Она обернулась, и ее лицо озарила та самая улыбка, от которой у меня до сих пор что-то теплело в груди. — Устал, котик? — спросила она, подходя и обнимая меня за шею...

Дом встретил их тишиной. Не той, благостной и расслабляющей, а плотной, как ватное одеяло — спертая, затхлая, с запахом старого дерева и чего-то слегка прелого. Пахло, как в сундуке, где хранили зимнюю одежду, — смесь нафталина, времени и чего-то личного. Словно сам отец все еще был где-то здесь, просто отошел в соседнюю комнату. Анна первой вошла в дом. На пороге задержалась на секунду, бросив взгляд на табурет у двери — на нем всегда стояла авоська с газетами. Теперь пусто. Она сняла ботинки аккуратно, как будто боялась потревожить...