Алексей Петрович Соколов всегда гордился своей проницательностью. За двадцать восемь лет брака он научился читать жену как открытую книгу. Каждый жест, каждый взгляд Анны говорили ему больше, чем тысячи слов. Поэтому когда в тот августовский вечер она вернулась домой на час раньше обычного в компании молодого адвоката Михаила Градского, Алексей сразу понял — час настал. — Привет, дорогой, — слишком бодро произнесла Анна, входя в просторную кухню их дома в Жуковке. — Мы с Мишей решили зайти... поговорить...

Я сказала ему все, что накопилось, не подбирая слов, потому что внутри уже ничего не держало. Слова лились горячо, как вода из сорванного крана, и от них пахло жженой обидой. Я обвиняла Дениса в подлости и предательстве, напоминала, как легко он обесценил прожитые вместе годы, как привычно уходит от ответственности, как удобно ему кажется мое молчание. Он сидел в кресле и слушал, словно речь шла о посторонних людях. Ни морщинки на лбу, ни вспышки раздражения, ни попытки оправдаться. Холодный взгляд, сухая линия губ, чуть приподнятая бровь, как у человека, которому мешают...