Я последним из родных видел бабушку Дусю живой. Накануне её положили в городскую больницу, и я после работы пришёл её проведать. Медсестра показала на двухместную палату у стола, за которым дежурила. Открыл дверь – и не узнал свою бабушку: похудела за два дня – одна кожа осталась, нос заострился. Она дышала тяжело, тонкое больничное одеяло часто поднималось на груди. – Бабушка! Как ты? – расстроился и не знал, что спросить. – Иди, иди домой! – стала торопить меня. Каждое слово ей давалось с трудом...

— Ну что, твоя совесть еще не вспомнила, что у тебя есть семья? Немедленно возвращайся и объясни, что за шлея тебе под хвост попала! – мужчина был предельно раздражен. Казалось, еще немного и он начнет орать на нее благим матом. Остаться наедине с собой оказалось непривычно и даже страшно. Сидя у телевизора, Галине то и дело хотелось вскочить, побежать готовить, ставить стирку, мыть пол, отмечать выполненные дела в ежедневнике или писать список новых. Муж и дочь больше не звонили. Видимо, сильно обиделись...