Меня зовут Марина. В детстве меня называли «разумницей» — не потому, что я была особенно умна, а потому, что за кем‑то ведь надо было выключать свет, завязывать шнурки и договариваться с соседями, когда в нашем подъезде снова исчезала вода. За кем‑то — это значит «за мной». У нас в семье было два ребёнка: я и Лёша. И если меня растили как запасное колесо, то его — как машину мечты. Полировали до блеска, ставили в центр двора и рассказывали всем, как быстро он поедет, когда‑нибудь, как только заведётся...

Утро было прозрачным, как тонкая стеклянная вуаль. Солнце влезало в окна роддома без стука — золотыми пальцами трогало стерильные подоконники, белые простыни, синие халаты акушерок, и троих маленьких людей, закутанных в пелёнки, как в лодочки. Они лежали рядом — три тёплых тяжёлых комочка жизни, три дыхания, которые слышала только она. Марина гладила крошечные лбы, шептала по очереди каждому: «Дыши. Я рядом. Я справлюсь». Она не спала четвёртые сутки. Сначала боли, потом внезапная тишина операционной,...