Я открыл дверь курьеру машинально: пятница, начало декабря, Питер тянулся влажным серым шарфом по проспекту Ветеранов, и казалось, что из всех живых только чайник у меня на плите умеет кипеть с энтузиазмом. Парень в фирменной куртке протянул плотный пакет с логотипом ювелирной сети и приложил к телефону ладонь — «подпись здесь». На белом конверте, привязанном к ленте, размашисто было выведено «Катя». Я машинально перечитал — «Катя». У нас дома Кать не водилось. У нас была Лена, моя жена. Запах новой бумаги ударил в нос, когда я положил пакет на комод в прихожей...

Первые дни слились в серую агонию. Слабость приковывала к кровати в горнице, той самой, где спала бабушка. Вера глотала таблетки, смотрела, как пылинки танцуют в луче света, и ждала конца. Дом стонал скрипом половиц, шептался шорохом мышей на чердаке, дышал запахами старого дерева и трав, пробивающихся сквозь щели. Иногда ей казалось, что она слышит бабушкин смех из сеней или стук ее палки. Как-то, пытаясь дотянуться до стакана с водой, Вера уронила его. Вода пролилась на старую тумбочку из темного дерева, стоявшую у кровати...