Ирина стояла у окна своей просторной, но уютной квартиры на седьмом этаже, глядя на ленивое утреннее солнце, пробивающееся сквозь ветви старых деревьев во дворе. Воздух был прохладным, свежим, и в его запахе смешивались зелень листвы и слабый аромат цветущего жасмина с соседнего балкона. Эти мелочи казались ей символом их жизни — спокойной, размеренной, построенной на привычках и заботе. “Двадцать пять лет вместе…” — мысленно повторяла Ирина, с легкой улыбкой прикасаясь к гладкой поверхности стекла...

— Я больше не буду… — сказал он, придерживая стену, — ну ты же знаешь, Оль… Она знала. Этот тост звучал у них чаще, чем будильник. На кухне пахло подгоревшим чаем и чужими обещаниями. Оля застёгивала молнию на чемодане так, будто закрывала сезон — без права на продолжение. — Спи, — сказала она спокойно, — у тебя завтра важный день. — Какой? — Тот, в который меня тут не будет. Он пытался улыбнуться, но у улыбки запутались ноги. Стул скрипнул, настенные часы закашлялись в тишине, и Оля вдруг поняла: если не уйдёт сейчас, опять останется до выходных, до зарплаты, до «последнего раза»...