— Чего ты сопли распустила? Вон, посмотри на Панфиловых дочку, Светочку — ни разу не видела, чтобы она плакала! — Голос матери звучал жёстко, безапелляционно. Галке было обидно. Она споткнулась на ровном месте, порвала колготки, расстроилась. А тут ещё мама… Каждый раз, когда девочка делала что-то не так, как хотелось матери, тут же начинались сравнения: «А вот Леночка… А вот у Мариночки…». Надоело! До дрожи в коленках надоело! Каждый день, каждый шаг — сравнение. Не так надела платье — «А вот у Светланы…»...

Мама визжит так, будто я собираюсь броситься под поезд: хватает за ремень сумки, вырывает, прижимает к груди и закрывает собой дверь. Я делаю вдох, сжимаю зубы и без слов отнимаю сумку обратно. Пальцы немеют — не от тяжести, от злости. В комнате тесно от чужих эмоций, как от пара в запертой ванной: мама рыдает, тётя подбоченилась, из кухни выглядывает папа, а за стеной сестра тянет жалостливую ноту, как на репетиции хорового плача. Все здесь. Все, кроме Максима. Он ушёл одним из первых — ещё до того, как мне успели объяснить, что «всякое в жизни бывает»...