Последний день перед Рождеством прошел. В шестом часу вечера было уже совсем темно, и звезды сплошь усыпали лоскуток неба, располагавшийся над Диканькой. Морозило сильнее, чем днем, и вышедшему на улицу человеку показалось бы, что пар вырывается у него не только изо рта, но и из-под воротника, от ушей, от носа – отовсюду, где живое тело соприкасается с суровою наружностью. Впрочем, кузнецу Вакуле было не до мороза. Он возвращался из кузницы, будучи сильно не в духе. Минувшим днем он пуще прежнего поругался со своей женой Оксаной...

- Надо б тебя здесь оставить, но я ж баба добрая, да и грехов у меня и без тебя много, а окачуришься, этот грех в мой список не поместится. - бурчала, отгребая снег от калитки. Очень хотелось бросить Ваську здесь. Очень неприятный мужичонка. Маленький, худой, глазки хитрые, наглые. Весь из д@ рьма и в@ дки. Как его Шурка терпит? Наклепал троих и в ус не дует. Хозяин! Жена вкалывает, а он... Подперла калитку лопатой, хорошо, что дерезовый веник торчал в заборе. Начала разметать снег. Ветер бросал мне его в лицо...