- Я не бросала! – крик был таким громким, что в зале кто-то из официантов уронил поднос с пустыми бокалами. - Верю! – Макаровна поставила на стол стакан с водой. – Пей! Тебе успокоиться надо. И выговориться. Больше некому было о своей беде рассказать? - Меня никто слушать не хотел, - вздохнула Ксения, выбивая зубами мелкую дробь о край стакана. – Мама считала, что я сама во всем виновата. Отца у меня нет. Подруги… Ну, что подруги… У всех свои семьи, дети, проблемы… Сочувствовали, конечно, но спешили сбежать поскорее...

— Всё? — голос Валеры прозвучал хрипло и неуверенно. Он стоял у стены, бледный как мел, но на ногах. — Всё, — подтвердил Шелби. Его форма снова была чёткой, но казалась чуть более прозрачной, чем обычно. — Контракт расторгнут. Печать уничтожена. Твоя родовая линия свободна. Я подняла взгляд на документ. На пожелтевшей бумаге, где была пульсирующая чёрная дыра, теперь зиял дырявый прожжённый след. От самой печати осталась лишь горстка пепла, медленно осыпающаяся на камень. — А… а что с ней? — Валера кивнул на пустое место в центре круга...