Любовь толкнула дверь кухни и замерла на пороге. Тишина давила на плечи, словно тяжёлое одеяло. Ещё вчера здесь пахло жареной картошкой и дешёвыми сигаретами Ольги, а теперь... теперь только пустота и слабый запах моющего средства. Она провела рукой по выключателю — свет вспыхнул, обнажив знакомую до боли кухню. Белые занавески, которые она сама вышивала десять лет назад, стол с потёртой клеёнкой, холодильник, весь в магнитиках от разных городов. На столе лежал сложенный пополам листок. Любовь узнала почерк Ольги — размашистый, с наклоном, как учили в советской школе...

В библиотеке пахло гарью и чем-то ещё — терпким, металлическим. Пламя в дальнем углу лизнуло полку и поползло выше, жадно перебираясь с корешка на корешок. Летописец бросился к ведру, опрокинул его, не целясь, и огонь, обиженно зашипев, распался на десятки искр, которые медленно осели в воздухе. Он набрал воду снова, пролил половину на пол, но успел — пламя погасло, оставив после себя едкий дым и странную тишину, будто в комнате стало на одного свидетеля меньше. Он присел рядом с обугленным томом...