Жара в маленькой кухне стояла невыносимая, густая, как кисель, пахнущая подгоревшей молочной кашей и стиральным порошком. Я стояла у плиты, помешивая ложкой в кастрюльке с супом, который наотрез отказывался закипать. На левой руке, прижав к груди, я держала свою трёхлетнюю Лизку. Она вся горела, щёки были малиновыми, а влажные волосики липли ко лбу. Сбитая утром температура снова подползла к отметке 38,5. В аптечке пусто, последние свечи я поставила ей вчера ночью. Скрип входной двери прозвучал как выстрел...

Жара того лета врезалась в память навсегда. Не уличная, а та, домашняя, спертая, пахнущая старыми обоями и вареной картошкой. 1996 год. Мы жили впятером в трехкомнатной квартире, как селедки в бочке, но это была наша бочка, наш крепость. В самой большой комнате — мама с папой. В другой — я, школьница, и моя бабушка, которую я звала Ба. Наша комната была миром тепла и уюта, заваленным моими учебниками и ее вязанием. А в третьей, маленькой и всегда закуренной, жил дядя Коля, брат моего отца. Ему...