— Я сказала, что буду жить здесь! — голос Людмилы Филипповны звенел от возмущения, пока она швыряла сумку на пол прихожей. — Артём, твой отец женился на мне, и ты обязан меня содержать! — Обязан? — Артём медленно повернулся к мачехе. — С чего это вдруг? — Да потому что я растила тебя! Кормила! — Кормила? — голос Артёма сорвался на крик. — Ты кормила Марину! А я ел то, что оставалось! Людмила Филипповна отступила на шаг, но тут же выпрямилась, словно мобилизуя все силы: — Да что ты себе позволяешь?...

Ключ зашёл в замочную скважину туго, с тихим скрежетом. Марина поморщилась. «Надо бы смазать», — мелькнула у нее привычная, почти домашняя мысль. Она с силой нажала на ручку и толкнула тяжелую деревянную дверь. Она ждала запаха пыли, затхлости и тишины — того, чем всегда пахнет пустой дом. Но в лицо ей ударил густой, приторный аромат какого-то дешевого котлетного фарша, пережаренного лука и еще чего-то чужого, неузнаваемого. Марина замерла на пороге, не решаясь сделать шаг. Ее взгляд скользнул по прихожей...