Запах новой штукатурки и пыли встречает меня сразу, как только дверь сдаётся и открывается. Внутри прохладно и пусто. Дом, в который никогда не въедут те, для кого я его строила в голове. Я вхожу и машинально проверяю свет, воду, взглядом — ровность стыков, кромки плинтусов, оттенок краски. Профессиональная привычка «сдавать объект самой себе»: где подтек, где перекос. Сейчас это не дом, а смета, где каждая строка — моя энергия. Коридор узкий, но аккуратный: я долго выбирала этот серо-бежевый, чтобы он не ел свет...

Андрюха, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, заворочался, и почесался ногой об ногу. - Ох-охо-хо, - зевнул он, широко разинув рот. - Ну и надрались мы вчера, - он тоже сел и почесал пятернёй вспотевший во сне тощий кадык. - Пошли, надо вмазать, пока матери дома нет. А то, гляди, ухватом огреет, всё похмелье как рукой снимет, - парень довольно гоготнул, напомнив Савельке зазнавшегося гусака. Гость опустил босые ноги на холодный пол. Осмотрел себя. Вчера он уснул в штанах и свитере, а две пары носок аккуратно свисали со стула: тонкие чёрные отдельно, шерстяные отдельно...