(Mary Gu - Грустный Новый год) - Что бы ты хотела сделать - после того, как узнала, что: «завтра» - не будет? Не за-!.. Что не «могла», а тут раз... До боя курантов - совсем ничего!.. - Прокатиться на коньках. Прокат-а-ться: долго; и упорно. Чтобы ноги заболели. Руки затекли. Голова проветрилась. Лёгкие раскрылись... И глаза: почти что ослепли от огоньков и игрушек, «дождика» и мишуры, искрящегося снега и сияще-поблëскивающего льда!.. Зато сердце - билось: спокойно и тихо, мерно... и мирно. «Странно»!.. Но это - так. Когда я сама - своя и собственная: мне куда лучше и легче, проще... Хорошо. И свободно!...

— Ты вообще понимаешь, что ты без меня — ноль? — голос Игоря гулко отражался от стен, и я смотрела на него так, словно впервые видела этого человека. Хотя прожила с ним двенадцать лет. Мы стояли в гостиной моей — теперь уже бывшей — квартиры. За спиной Игоря маячили его родители: свекровь Раиса Петровна в своем вечном бежевом кардигане и золотых серьгах размером с грецкий орех, свекор Николай Степанович с красным лицом и складками на шее. Они приехали сегодня как на представление. Я для них всегда была представлением...