— Сволочь ты такая! — Степан швырнул телефон на диван так, что тот подпрыгнул и упал на пол. — Сколько можно уже! Лиза замерла у швейной машинки, нога соскользнула с педали, игла повисла над тканью. Она не оборачивалась — знала, что увидит. Красное лицо мужа, вздувшиеся жилы на шее, глаза навыкате. Двадцать два года брака, и она научилась читать его ярость по звукам: как дышит, как шаркает ногами, как хрустят костяшки пальцев. — Что случилось? — голос у неё получился ровным, будничным. Как будто спрашивала про погоду...

— Лилечка, детка, ну ты же понимаешь, что это не серьезно! — осторожно поддела ноготком сложенные на столе папки с набросками тетя Нина. Её подруга, Лилина мама, Мария Иосифовна, попросила поговорить с дочерью, потому как «мнение родных она ни в грош не ставит», мать не слушает, отца только обнимет за шею, если он начинает бубнить о «нормальной профессии», и тот сразу тает. — …Она постоянно носится с этими своими деревяшками, красками, кисточками, как маляр! — возмущалась еще сегодня утром, пока пили кофе в Ниночкином кабинете, Мария Иосифовна...