Кухонный свет был тусклый, будто старел вместе с домом. Жёлтый, дрожащий, он не освещал — он только обозначал: здесь ещё живут. На столе стояли две чашки — одна с засохшими следами чая, другая — пустая, но с вмятиной на боку, как шрам на чужом лице. Холодный хлеб в пакете, рассыпанная соль. И полное молчание, прерываемое лишь тихим поскрипыванием табурета, на котором он сидел. — Ты опять выпил? — спросила она не резко, но как-то устало, будто это был не вопрос, а диагноз, поставленный уже в десятый раз подряд...

Когда мы с Колей поженились, мне казалось, что жизнь будет как в романтической комедии: любовь, уютная квартирка, и, может, даже собака. Но реальность оказалась ближе к сериалу про семейные разборки. Денег у нас было — кот наплакал, а амбиций — на целую ипотеку. Первые три года мы ютились у моих родителей в их двушке. Мама, конечно, старалась помогать: то борщ сварит, то носки Коле постирает. Но ее вечные вопросы типа "Лена, почему ты картошку кубиками режешь, а не соломкой?" или "Зачем ты Колину рубашку в машинке стираешь, она же сядет?" доводили меня до белого каления...