— Ну, раз сдаёшь — значит, не нуждаешься, — голос Маргариты Алексеевны резанул по кухне, как ножом по стеклу. Она стояла в дверях, не снимая сапог и пальто, с выражением праведного негодования на лице. — А у моей Оли — беда. Снимают с Василием эту конуру в «хруще», там плесень, трубы текут, а хозяева цену подняли. Им просто некуда идти! Ирина молча поставила тарелку с макаронами на стол. Внутри, будто кто-то ударил кулаком по животу. Не ожидала. Не сегодня. Не таким тоном. — Ты чего молчишь? — свекровь не отступала, — Там однушка пустует...

— Привет, Лена, — сказал Николай, когда дверь открылась. Она не поздоровалась в ответ. На него смотрели бездонные выплаканные глаза, потерявшие свою былую синеву. — Я тут вещи Виктора привёз. Вот... — он протянул пакет. Николай знал, что лежит внутри: томик Гёте, наручные часы с пробитым циферблатом, записная книжка и "снежный" шар, сфера на подставке, которую если встряхивать — идёт "снег" на игрушечный городок внутри стекла. — Почему? — тихо спросила она, принимая пакет. — Ну..., — Николай не знал, что сказать, он прятал глаза...