Нотариус прокашлялся, поправил очки в тонкой оправе и обвел взглядом собравшихся. В воздухе повисло тяжелое, вязкое ожидание, почти осязаемое. Мой муж Виктор, весь осунувшийся, ерзал на стуле. Его сестра Елизавета, поджав губы, сверлила нотариуса голодным взглядом хищницы, учуявшей добычу. Но королевой этого сборища, безусловно, была моя свекровь, Зоя Аркадьевна Воропаева. Она сидела в кресле с прямой спиной, словно на троне, источая волны ледяного превосходства, которое за годы стало ее второй кожей...

Все началось с тишины. Громкой, звенящей тишины, которая осталась после папы. Он умел заполнять собой все пространство — не громкостью, а именно присутствием. От него пахло дорогим одеколоном. Он приходил с работы, вешал пальто на вешалку-трещотку в прихожей, и дом сразу оживал. Он смеялся на кухне, обсуждал со мной фильмы, проверял уроки. А еще он открыл для меня счет в банке. «Это на твое будущее, рыбка, — говорил он. — Чтобы ты могла учиться где захочешь. Даже в Сорбонне». Он постоянно пополнял его, это было нашей маленькой тайной...