Однако всё же человеческий организм – он не железный. Вот и Лена крепилась, сколько нужно, всю эту нервотрёпку перенесла, а домой вернулась – и заболела. Тело ломило, голова болела так, что открыть глаза было больно и каждый звук отдавался взрывом. Глотать было больно, и хотя вся она была горячая, даже в одеяле её бил озноб. Это после она поняла – внезапно приключившаяся болезнь образовалась как нельзя кстати. Она заставила Владимира окунуться в заботы и уход за Леной, и так его «переключила» что ли, что через пару дней его было практически не узнать...

― Вика, иди кушать. Остынет же. Вика ничего не ответила. Только поправила капюшон, чтобы еще сильнее закрыть лицо. И продолжала смотреть в окно. В группе ее не боялись ― тут были дети, которые били других просто потому, что те спали на их кроватях. Вика никого не трогала. Не кричала. Не жаловалась. Но к ней не подходили. Говорили шепотом: «Она не как все. Слишком взрослая». А воспитатели за спиной добавляли: «И слишком сломанная». Она появилась в приюте поздней весной. Не кричала, не плакала, не просилась обратно...